«Православная миссия: православная семья и православная школа. Очерк евхаристической педагогики». Доклад Епископа Полтавского и Кременчугского Филиппа

На нынешних чтениях мы призваны говорить о православной семье и православной школе. Попробую и я внести свою малую лепту в благое дело и взглянуть на проблему школы и семьи с миссионерской точки зрения.

Миссия, по определению «Концепции возрождения миссионерской деятельности Русской Православной Церкви», заключается в провозглашении Благой вести всему творению. И большинство из православных людей, занимающихся как образованием, так и воспитанием, вполне прониклись глубоким пониманием этого.

Богу содействующу, благовестие Церкви сегодня разворачивается, с новой силой звучит Евангелие, и не только в стенах храмов, не только в аудиториях академий и семинарий, не только в классах воскресных школ... Есть большой и многоценный опыт благовествования в общеобразовательных школах и вузах. Слово Божие возглашается в военных частях и органах охраны порядка, в тюрьмах и больницах. Нет предела и границ для Слова, и уже православное свидетельство звучит на рок-концертах, среди неформальных групп.

Слава Богу!

Именно осознание того, что Благая весть о Божественной Любви, о Таинстве спасения, о воссоздании падшего естества должна быть донесена до всего творения Божия, и является признаком нашего духовного здравия.

Отрадно, что и семье нынче возвещается Слово Божие, причем не только родителями, но и детьми. Многие из прихожан наших храмов пришли ко Христу, услышав Благую весть от детей.

И кажется, именно семья и является тем Богом учрежденным сообществом, где вполне возможно не просто возвещение, но и переживание Слова, личностное его восприятие, преображением его действием падшего естества.

Многие опытные педагоги испытывают себя, выходя на ниву православного просвещения, — готовы ли они к такому подвигу? Видимо, и не все, и не всегда, — такое заключение можно сделать, рассматривая положение дел в области нашей педагогики. Мы не берем сейчас выдающихся педагогов, но — средних, обычных.

И вот в этой «обычной» педагогической среде наблюдаются порой весьма опасные крайности, которые, на мой взгляд, способны серьезно нарушить православно-семейное воспитание.

Первая крайность: попытка преподнести детям «облегченное» православие — такое вот «Православие»: простенько и доступненько... Главное — «правильно» все сделать. Правильность подтверждается елейными псевдоумилительными рассказами, насыщенными церковнославянскими цитатами, что, очевидно, воспринимается некоторыми как верный признак истинности воспитательного воздействия.

Другая опасная крайность: рационализация веры. Честно скажу, некоторые произведения «для широкого круга» читать просто страшно, ведь вместо живого опыта веры неофитам, и детям в том числе, часто преподносится наукообразное изложение с критикой всего и вся, умствованием о степени достоверности источников и подложности житий.

Могут сказать, что-де, и это должно быть. Очевидно, что так. Однако рационализм — удел скорее специалистов. Ведь согласитесь: если в каждом кафе вместо меню будет содержаться подробное описание процесса переваривания каждого блюда, вряд ли кто захочет там есть. А для специалиста — врача ли, кулинара ли — такая информация и интересна, и полезна. Так, очевидно, и в нашем свидетельстве: сначала главное — живой опыт живой веры в Живого Бога, а уж потом — тонкости и подробности рационального плана.

И первая, и вторая крайности, при всей их непохожести, имеют нечто общее: они ведут ребенка по внешнему пути, предлагают вместо зерна — мякину, вместо ядра — скорлупку, вместо жемчужины — створки раковины. Внешнее христианство не просто опасно, оно опасно смертельно, потому что «рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух» (Ин. 3, 6), а «Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине» (Ин. 4, 24), и потому «сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление, а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную» (Гал. 6, 8).

И тут я должен приступить к самому важному месту доклада, к изложению того, ради чего, собственно, я и вышел на эту кафедру.

«Смысл миссии Православной Церкви заключается в том, что она не нацелена только на передачу интеллектуальных убеждений, нравственных идеалов, но на передачу опыта богообщения, жизни общины, существующей в Боге. Тринитарное понимание миссии предполагает, что задача миссии состоит в проекции на человеческие отношения отношений, которые существуют внутри Святой Троицы. Бог в Самом Себе есть жизнь общины, и Божие участие в истории направлено на приведение человечества (и творения вообще) в эту общину самой жизнью Бога», — свидетельствует «Концепция возрождения миссионерской деятельности Русской Православной Церкви».

Я глубоко убежден, что важнейшим свойством педагогики должна быть ее евхаристичность — основанность на богообщении в Таинстве Церкви, Евхаристии; и одновременно направленность на Евхаристию, к Евхаристии.

Если этого не будет, мы рискуем воспитать поколение (вернее, поколения!) людей, знающих о Боге, но не знающих Бога; людей, оперирующих теми или иными богословскими понятиями, но не познавших Бога, наконец, людей, которые, говоря словами мудреца Ветхого Завета, смертны, ибо «уведели разум» (ср.: «Блажен человек, иже обрете премудрость, и смертен, иже уведе разум»; Прит. 3, 13).

Часто православие преподносится ребенку и в семье, и в школе так: в этой жизни все плохо, надо страдать (и много страдать), много мучиться, болеть, а вот потом, в будущей жизни, что-то, может, и будет. «А может, и не будет», — справедливо рассуждает не по возрасту мудрое чадо. И если оно не попробует Жизни тут, если не познает радости богообщения на земле, ему весьма трудно будет поверить в существование всего этого там, потом, после.

Установка на вытеснение христианства из плоскости реальности и жизни смертельно опасна; вдвойне опасна тем, что в корне ложна! А между тем повнимательнее посмотрите и послушайте, о чем же возвещают многие из призванных проповедовать Христа, Который есть «Путь и Истина и Жизнь» (Ин. 14, 6).

Приведу интересные рассуждения нашего современника: «Не отрицая, что многими скорбями подобает войти в Царство Небесное, что удел человеков — болезни, хочу сказать о другом. Христос пришел дать нам жизнь сейчас. «Возмездие за грех — смерть, а дар Божий — жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим. 6, 23). Да, но эта вечная жизнь начинается здесь и сейчас: «...Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком» (Ин. 10, 10). «Ибо жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем, и возвещаем вам сию вечную жизнь, которая была у Отца и явилась нам» (I Ин. 1, 2). «Обетование же, которое Он обещал нам, есть жизнь вечная» (I Ин. 2, 25). «Мы знаем, что мы перешли из смерти в жизнь» (1 Ин. 3, 14–15). «Любовь Божия к нам открылась в том, что Бог послал в мир Единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь через Него» (1 Ин. 4, 9). Таковые и подобные места в изобилии встречаются в Писании».

Итак, вся воспитательная система, все педагогика должны приводить человека именно к Жизни. И все, безусловно, знают, что в беседе о хлебе жизни Христос говорит и об условии, при котором человек причащается сей вечной жизни уже сейчас: «Я есмь хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда. Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли; хлеб же, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет. Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира. Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную... и ядущий Меня жить будет Мною» (Ин. 6: 35, 40, 47–51, 53–58).

Обратите внимание, Христос говорит о причащении Святых Тайн как об условии и вечной жизни, и воскресения. И именно причастие способно преобразить, оживотворить душу и тело человека уже сейчас, дать жизни вечной. И именно причастие Святых Тайн должно стать главным в жизни человека.

Сейчас же, к сожалению, вопрос причащения ставится не как первейший — не всеми, но достаточно многими воспитателями. И я могу это понять, ведь добиться внешней праведности (точнее, правильности) намного проще, чем воспитать душу, возделать внутреннее человека. Приучить делать вовремя поклоны, правильно креститься и подходить под благословение можно достаточно успешно, при небольшом только усердии. Но посеять в сердце всегдашнюю жажду богообщения в Евхаристии — и сложнее, и опаснее, и ответственнее. Современный проповедник говорит: «Как по ровному биению пульса и размеренному дыханию врач узнает о здоровье человека или выздоровлении ранее больного, так и по равномерному и размеренному, никогда не истощающемуся влечению к Божественной Чаше можно определить, каково состояние души человека».

И потому в настоящей, евхаристической педагогике важное место должно занимать участие в Евхаристии самого воспитателя, педагога. Согласитесь, смешно выглядит беззубый стоматолог или неграмотный учитель. Так же нелеп и тот, кто пытается вести детей ко Христу, не обретя Его сам. Вероятно, дети это слишком хорошо чувствуют... Потому нередко самые активные воспитанники воскресных школ становятся вдруг неверами, а прилежные и благочестивые дети, подрастая, развращаются до крайности.

Учитель, воспитатель, педагог может по-настоящему привести ребенка, воспитанника, ученика ко Христу только если сам идет этой дорогой. Да, слишком самоуверенно было бы сказать: «Я прошел путь и обрел Христа, и только Христос обитает в моем сердце». Но тот лишь, кто всеми силами стремится к тому, может помочь другим. Иначе вся педагогика теряет смысл. Теоретическое и безличное говорение о Христе — к чему они? Могут ли заменить Христа, пришедшего спасти всех и дать Свою плоть в пищу и кровь в питие? Очевидно, нет. Такая педагогика является самой серьезной и опасной антимиссией, ведь миссия — не только свидетельство, но и передача живого опыта Богообщения — общения с Живым Богом, Личностью. А педагогика без Евхаристии мертва, и она Слово превращает в пустословие. Настоящее воспитание (корень-то — «питание!») заключается в формировании, с одной стороны, понимания важности и безусловной необходимости Евхаристии; с другой — личного переживания Евхаристии; с третьей — жажды Евхаристии.

Эти три момента и являются, как мне представляется, теми основаниями, на которых зиждется настоящая православная педагогика. Безусловно, недостаточно времени поговорить подробно о каждом из названных положений.Замечу лишь вкратце, что весь воспитательный процесс, все образование должны быть проникнуты Благой вестью, Евангелием Царствия, которое приблизилось, явилось и жительствует уже. А далее следует непременно привести ребенка и к Источнику Благодати — Святой Чаше. Если этого не случится и учитель, наставник, педагог, воспитатель просто расскажет о причащении, как одном из таинств, а о Литургии, как об одной из служб (кстати, для многих не самой интересной), — толку будет мало.

Словесные излияния, не приводящие к Чаше, мало полезны, точнее сказать, скорее вредны, чем полезны. Тут уместно вспомнить хотя и резкие, но справедливые слова святых Макария Коринфского и Никодима Святогорца: «Боюсь, не оказывается ли бесполезным для нас исполнение заповедей — ведь мы их коверкаем и искажаем и поэтому являемся не исполнителями закона, а противозаконоположниками. Часто мы, постясь, считаем, что исполняем заповедь Божию, а на самом деле, как говорит божественный Златоуст, согрешаем: «Не говори мне, что они постятся, а докажи мне, делают ли они это в согласии с волей Божией. А если не в согласии, то этот пост является более беззаконным, чем пьянство... Ибо то, что совершается по воле Божией, даже если кажется дурным, в действительности является наилучшим. А то, что делается против воли Божией, хотя и кажется самым лучшим, на самом деле является наихудшим и противозаконнейшим. Ибо дела добры или злы не сами по себе, но волеизъявление Божие делает их добрыми или злыми» («Книга полезнейшая о непрестанном причащении Святых Христовых Тайн», Возражение 13).

Воля же Божия такова, чтобы все спаслись и познали Истину. «Прииди и виждь», говорят нам Свидетели Истины (Ин. 1, 46). «Вкусите и видите», — вторит им Псалмопевец (Пс. 33, 9). «Приимите, ядите...» (I Кор. 11, 23), «пиите от нея вси...» (Мф. 26, 27)», — эти слова повторяются за каждой литургией, и поистине несчастен тот, кто не слышит этого гласа!

Да, потребуется приложение значительных усилий для достижения указанного идеала, подвига. Но ведь и преподобный и богоносный Исаак Сирин разве не говорил: «Лучше смерть в подвиге, нежели жизнь в падении».

Я уверен, что только в обращенности к Евхаристии может состояться действительная православная педагогика, только евхаристичность создаст действительно православную семью, Евхаристия же оживотворит действительно православную школу. Святитель Феофан Затворник свидетельствует: «Самая крепкая поддержка духовной жизни — общение с Господом, ибо без Него что мы?» И потому, осознав всю меру ответственности нашей за истинность свидетельства, за верное исполнение заповеди Спасителя о проповеди Благой вести всему творению, будем стремиться в воспитании вести к Евхаристии, которая источает токи премудрости, и святости, и, главное, жизни.