Игумения Любовь (Нестеренко), настоятельница Ново-Тихвинского женского монастыря (Екатеринбург):О современном монашестве

Ново-Тихвинский женский монастырь известен с конца XVIII века. В 1920 году он был закрыт и разорен.  Возрожден в 1994 году и сегодня является одной из крупнейших женских обителей России.

— Матушка Любовь, сегодня существует множество мифов и заблуждений, касающихся монашеской жизни. И это характерно не только для людей не церковных, но и для некоторых православных мирян. В чем вы видите главную задачу современного монашества?

— Действительно, мифов много и внутри церковной ограды. Наиболее расхожим, должно быть, является мнение, что монастырь — это прибежище несчастных людей, у которых не сложилась судьба, не получилось создать семью, иметь детей. Возможно, у них было какое-то разочарование в жизни, или их постигла тяжелая болезнь, гнетет боязнь одинокой старости. На самом деле, это глубокое заблуждение. И скорее всего, корни этого заблуждения в том, что современным людям трудно подняться над земными ценностями. Ведь все привычно считают счастливыми исключительно тех, кто благополучен в житейских вопросах. А святые отцы говорят, что земное счастье — это только тень вечных благ. Поэтому людям и бывает трудно понять, что настоящей причиной ухода от мира является только любовь к Единому Богу.

Всем нам понятны чувства любящих людей, будь то материнская или супружеская любовь. Любя, мы готовы преодолевать ради другого человека любые трудности, мы чувствуем скорбь от разлуки с ним. Почему же вызывает недоумение, когда чье-либо сердце уязвляется любовью к Тому, Кто, по слову Псалмопевца, «красен добротою паче сынов человеческих»? А ведь стремление это может быть таково, что человек готов забыть все радости мира, готов только с Ним единым беседовать. И на самом деле, это естественно для человеческой природы, ведь человек до падения непрестанно пребывал в общении с Богом. Поэтому нет ничего странного в том, что этот естественный зов к Творцу возгорается в сердце.

Если говорить о сути монашества, основа его во все времена одна и та же, она не меняется. Монашество — это всецелое посвящение себя Богу, и в первую очередь это, конечно, молитвенное служение. Естественно для любящего человека стремиться к другому лицу, монах же стремится неудержимо к Лицу высшему, для монаха жизнь — молитва. Это существенное делание любого монашествующего. На пути этом есть разные степени. Все начинается с молитвы покаянной, когда человек чувствует свое ничтожество, свою греховность, и молится за себя. И это уже велико, ведь человек допускается в покаянии высказывать свои прошения перед Богом. Многие пребывают в этом делании всю жизнь. Но есть и те, кто по мере очищения сердца, по мере духовного роста достигают и высоких молитвенных состояний — тогда человек становится способен вместить в сердце всего Адама, возносить молитву за весь мир.

Известный афонский подвижник старец Иосиф Исихаст писал: «Умная молитва является моей профессией». И если говорить о сегодняшнем положении монастырей, то именно эту профессию сегодня нужно возрождать, как никакую другую. Еще до революции в российских монастырях не все было благополучно, наблюдалось отклонение от молитвенной жизни: монашествующих пытались активно привлекать к социальному служению, к открытию богаделен, приютов, видели в иночествующих бесполезных членов общества. Этот вопрос горячо обсуждался на первом монашеском съезде, и лучшие представители монашества однозначно высказались за то, что необходимо возрождать именно молитвенное служение. И если в то время этот вопрос стоял столь остро, то тем более сейчас, после той катастрофы, которая постигла Россию.

Нужно понимать, что перед нами, современными монашествующими, стоит та же задача: возвращение к святоотеческому учению об умном делании и очищении сердца. Без этого монашество теряет свою сущность, свое лицо, становясь институтом неопределенного назначения. И не нужно впадать в уныние оттого, что это кажется совершенно бесперспективным делом. Святоотеческая традиция прерывалась неоднократно. В XIII—XIV веках возрождение традиции умной молитвы связано с именем прп. Григория Синаита, в XVIII веке ее восстановителем сделался старец Никодим Святогорец и его последователи. Эту традицию унаследовала и Древняя Русь. Преподобные Антоний и Феодосий Печерские, прп. Сергий Радонежский и сотни его учеников, прп. Нил Сорский и его последователи — вот наиболее известные имена этой «золотой цепи». Но и на Руси это делание знало периоды как своего расцвета, так и спада. Например, в XVIII веке государственные реформы нанесли столь существенный урон российскому монашеству, что, казалось, оно уже едва ли оправится от их последствий. Но, как и в другие времена, находились те, кто брался за восстановление иноческих идеалов. Благодаря прп. Паисию (Величковскому), а позже — его ученикам, монашество в России вновь стало тем, чем оно призвано быть — «светом миру».

Могут спросить, чем же полезен такой образ жизни, когда человек самоустраняется от активной деятельности, никак не влияет на мир, а только молится? Но даже если посмотреть с точки зрения здравого смысла, с точки зрения современной философии — мы предоставляем возможность действовать другим, устраняемся и этим несколько облегчаем для остальных, если так можно выразиться, борьбу за место под солнцем. К тому же такое самоустранение монашествующие совмещают с борьбой против греха, скрытого в каждом человеке, и тем самым зло в мире несколько уменьшается. Ну и, наконец, даже продолжая рассуждать в категориях полезности, можно еще в одном увидеть необходимость монашеского подвига. Ведь очищая свое сердце, человек получает способность молиться за своих ближних; сердце молящегося расширяется настолько, что может вместить «и всех, и вся». Варсонофий Великий говорил, что современный ему мир держится молитвой трех людей, которые умоляют Бога о прощении грехов всего человечества. О чем это свидетельствует? О том, что мы привыкли все происходящие блага, какие-то успехи общественной жизни приписывать умственным способностям, талантам, труду, но что на самом деле, возможно, люди благоденствуют и мир удерживается от гибели молитвами всего нескольких угодников Божиих.

Здесь же уместно вспомнить, что из среды монашества нередко являлись люди, которые помогали окружающим своим мудрым словом, советом — бывали старцы, которые духовно благотворили всей России. Монашество же дает и самоотверженных архиереев, и прекрасных миссионеров, каковы, например, были прп. Герман Аляскинский, свт. Иннокентий Иркутский, свт. Николай Японский. Хотя такое служение миру и не является целью монашества, но оно — прямое проявление жизни духа, очищенного подвигом: «Зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем».

— Церковные историки отмечают, что, начиная с конца XVIII века, женское монашество развивается в России активнее мужского. Эта тенденция сохраняется и сегодня. Как вы думаете, с чем это связано?

— Возможно, это связано с тем, что в последнее время рационализм стал господствующей идеологией, и он захватил людей, которые ведут активный образ жизни. Таковыми, в основном, являются мужчины, а женщины подвержены этому несколько в меньшей степени. И хотя над ними посмеиваются как над существами иррациональными, но, может быть, именно благодаря таким особенностям женской природы, как ориентированность на чувства, на доверие сердцу, женщинам легче покорить свой разум вере и осуществить в себе христианские идеалы. Этим, должно быть, и объясняется то, что сегодня женщин в Церкви гораздо больше. Мужчина сориентирован на внешнее — на созидание карьеры, он зависит от общественного мнения, а женщина в этом отношении более свободна, на нее меньше влияют современные научные и околонаучные взгляды. Поэтому и отречение от мира для нее представляется более легким.

Женской природе присущи такие два качества как сердечность и простота, и если они не погребены под пеплом страстей, то именно эти качества при содействии благодати Божией соделывают человека «недалеким от Царствия Небесного». Такая особенность характерна не только для наших дней, это можно было наблюдать и в ранние времена. Например, не случайно, что при кресте Спасителя стояли женщины, в то время как мужчины, апостолы, из страха оставили Его и бежали. Поистине, «немощная мира избрал Бог» и сила Его «в немощи совершается».

Хотя, на самом деле, конечно, не имеет особого значения, сколько существует мужских и сколько женских обителей. Сегодня, в силу каких-то социальных предпосылок, ситуация такова, затем она может измениться, ведь силы для служения Богу равно имеет как мужская, так и женская природа. Нельзя сказать, что кто-то изначально более или менее способен, ибо «несть мужеск пол ни женский», но во Христе — новое творение.

— Есть ли традиции Ново-Тихвинского монастыря, которые вы стремитесь возрождать?

— Прежде всего нужно сказать о духовной традиции монастыря. К сожалению, подробными сведениями о ней мы почти не располагаем, так как не сохранилось полной истории обители. В нашем распоряжении лишь сухие отчеты — учетные книги, подробно рассказывающие о хозяйственной, а не о внутренней жизни монастыря. Не сохранился также и устав. Но все же мы можем определенно сказать, что монастырь в целом следовал истинной святоотеческой традиции, то есть сестры, хотя, может быть, и не все, знали об умном делании, Иисусовой молитве. Мы имели счастье видеть духовное чадо настоятельницы нашего монастыря схиигумении Магдалины (Досмановой), схимонахиню Николаю (Засыпкину). От нее-то мы и узнали подробности жизни той настоятельницы, что долгие годы перед революцией управляла нашей обителью. Вся жизнь матушки Магдалины говорит о том, что она была наследницей правильной духовной традиции. Она приобщала всех к чтению книг, на которых воспитывались многие поколения монашествующих: «Добротолюбия», «Лествицы», поучений аввы Дорофея. Учила начинать и заканчивать день Иисусовой молитвой, заполнять ею все свободное время. Мы располагаем устными свидетельствами о том, что матушка Магдалина окормлялась у архимандрита Арефы, который был учеником знаменитого в наших краях старца Илии, прибывшего с Валаама для возрождения монашеской жизни в Верхотурском монастыре. Поэтому мы с некоторой уверенностью можем говорить, что в обители существовало учение об истинном монашестве. И восстановление именно этой преемственности является для нас важнейшим.

Если же говорить о возрождении церковных искусств — конечно, мы стараемся делать то, что в наших силах. Но надо отдавать себе отчет: наша обитель была до революции очень крупной (тысяча насельниц), обеспеченной, благоустроенной, в ней существовало 18 мастерских. Сейчас мы располагаем гораздо более скудными возможностями. Традиционными для нашей обители были иконопись, швейная мастерская, сувенирное послушание. Эти направления мы развиваем и сейчас, и хотя пользуемся современными технологиями, но стараемся работать строго в рамках церковных традиций. Например, в иконописи сестры ориентируются на византийскую икону, пишут в древних канонических русских и греческих традициях XII—XIV веков — поры наивысшего расцвета иконописного мастерства. В швейной мастерской, разрабатывая вышитые иконы, облачения, плащаницы, сестры также используют в качестве примера византийские и русские орнаменты.

 Для получения новых знаний сестры из этих мастерских посещают выставки, работают в запасниках музеев, совершают, если так можно выразиться, паломническо-культурологические поездки. Большую помощь оказывает нам своими консультациями сотрудник реставрационных мастерских Московского Кремля, византолог, кандидат искусствоведческих наук Анна Игоревна Яковлева.

— Ваш монастырь находится на Урале, и в свое время он был сориентирован и на решение миссионерских задач. Какое место занимает миссионерская деятельность сегодня? В чем ее современная специфика?

— Мы уже говорили, что основное делание монашествующих — забота о жизни внутренней, сокровенной. Здесь уместно вспомнить решение участников Первого съезда монашествующих 1909 года, которые были единодушны в том, что сущность монашества заключается во всецелом предании себя Богу ради очищения своего сердца; что социальная деятельность монашествующих, может, и полезна для мира, но вредна для них самих, как уводящая их от единого на потребу. Это тем более верно, когда речь идет о женской обители. Святые отцы особо предостерегают инокинь от выходов в мир, говоря, что этим они привносят двоякий соблазн: уязвляются и уязвляют.

Поэтому в чистом виде миссионерством сестры не занимаются. Однако мы не можем не учитывать особенности нашего времени: по прошествии 70 лет советской власти люди томятся гладом слова Божия. Поэтому, конечно, мы чувствуем себя обязанными вносить свой посильный вклад в возрождение православия. Например, очень важной и душеполезной деятельностью нам представляется то, что издательство монастыря выпускает книги духовника обители, схиигумена Авраама (Рейдмана) — сборники бесед для монашествующих и мирян на духовные темы, проповеди на воскресные и праздничные дни. Это настоящий хлеб для монашествующих, настолько полно и доступно батюшка объясняет многие вопросы духовной жизни. Издательство выпускает также и другие книги духовно-просветительского характера.

Возрождение церковных искусств тоже можно назвать своеобразной проповедью, которая формирует правильное церковное сознание человека, вводит его в здоровую духовную традицию. Правильное богослужебное пение, иконы и вышивка — все это без слов свидетельствует о вечной и неотмирной красоте православия, помогает людям на их пути к храму.

К косвенному, «виртуальному» миссионерству можно отнести и наше представительство в интернете: на сегодняшний день на нашем сайте еженедельно появляются проповеди духовника обители, новости монастыря; размещены жития уральских подвижников благочестия, а также статьи о смысле монашеского пострига, о молитве. Благодаря существованию сайта монастыря многие миряне имеют возможность получить ответы на интересующие их вопросы.

То есть можно сказать, что наша обитель ведет миссионерскую деятельность, стараясь совершать ее так, как заповедано совершать ее именно в монастыре. Например, на том же Первом съезде монашествующих его участники сочли самой уместной такую социальную деятельность, которая осуществляется под руководством монашествующих, но — мирянами и вне стен обители. Так, миссионерской деятельностью активно занимаются все служащие в обители священники. Усилиями одного из наших клириков, иерея Игоря Бачинина, при монастыре создан Просветительский центр, работающий по нескольким направлениям. Одно из них — это общество «Трезвение», которое помогает людям, находящимся в алкогольной зависимости. Надо сказать, что многие из страждущих решительно меняют свою жизнь, дают обет трезвения, воцерковляются. Существует также центр «Жизнь», который занимается проблемами сохранения жизни еще не рожденных детей. В общество «Милосердие» обращаются все, нуждающиеся в поддержке. Если перечислять другие направления, то это катехизаторские и библейские курсы, общество православных педагогов, молодежный клуб. Нашим Просветительским центром приглашаются известные лекторы, проповедники, педагоги, которые выступают в городе.

Духовенством обители окормляются также городские колонии, тюрьмы. Ведется большая миссионерская работа и на подворьях обители в Верхотурском уезде, там духовенством монастыря окормляется, можно сказать, целый округ — несколько деревень. Матушки наших клириков преподают в общеобразовательной школе.

Поддерживает наша обитель и традиции благотворительности. С 2001 года при монастыре существует приют для девочек во имя преподобномученицы Елизаветы, сейчас у нас уже 25 воспитанниц. Как и до революции, приют устроен вне стен обители, в нем работают верующие миряне. Есть также благотворительная столовая, где ежедневно более 1400 человек — инвалидов, пенсионеров, детей из малообеспеченных многодетных семей — получают бесплатное питание. Более 600 престарелых и тяжелобольных, кто не может прийти в столовую, с помощью  социальных работников получают обеды на дом. С людьми, посещающими это благотворительное учреждение, каждый месяц проводятся беседы о духовной жизни.

— В вашей обители много совсем юных сестер. Почему стремится сюда молодежь? Может, из боязни самостоятельности?

— Конечно же нет, о несамостоятельности не может быть и речи. Уход от мира — это серьезный и смелый поступок, это особенное проявление самостоятельности. Напротив, здесь видна ревность, отвага: немногие  находят в себе такое мужество, чтобы совершить отречение, сделать столь серьезный жизненный выбор — посвятить себя Богу.

К тому же, по учению святых отцов, молодость как раз гораздо способнее к монашеству, чем старость, ибо молодая душа гибка, покорна и легче переменяется к лучшему, она еще не так прикипела к порокам. Многие отцы, которые прославились своей монашеской жизнью, поступили в монастырь в юном возрасте, а некоторые даже в детстве. Поэтому не стоит удивляться, что молодые влекутся сердцем к Богу и приходят в святую обитель. Если и любому делу следует учиться, то особенно монашеству — науке из наук и искусству из искусств, здесь-то и нужны свежие силы, нужна восприимчивость, чтобы все постичь. Человек, усвоивший это учение в юности, имеет гораздо больше возможностей воплотить евангельские идеалы в жизнь, чем тот, в ком уже укрепились страстные навыки. Юности вообще свойственно задумываться о смысле жизни, о своем пути и сознательно избирать служение Богу. Юная душа еще не запятнана земными пристрастиями, которые связаны с корыстью, низменными интересами, ее искренне волнует вопрос, где Истина. Поэтому я как раз не вижу ничего удивительного в том, что в нашем монастыре много молодых и даже юных насельниц.

— Матушка, скажите несколько слов о богослужебном уставе обители. В чем его особенности?

— Как и все русские обители, мы используем иерусалимский устав, так называемый Типикон. Мы стараемся не сокращать службы, даже вводим положенные по уставу чтения. Особенностью является то, что мы используем традицию древнего русского знаменного пения, поем по крюкам. Недавно сестры стали осваивать и древне-византийские песнопения.

Другой особенностью является то, что мы стараемся по силам ориентироваться на святоотеческое учение об умном делании и считаем, что без внимательного и постоянного занятия Иисусовой молитвой человек не способен ни стать кротким, ни очиститься от страстей или стяжать добродетели. Такое очищение совершается только через непрестанное призывание имени Господа Иисуса Христа. Преподобный Григорий Синаит говорит кратко и емко: «Сердечная молитва — источник всякого блага, напояющий душу, как вода сады». Поэтому наряду с заповедью о непрестанной молитве в течение дня, всем сестрам предписывается исполнение четочного правила, так называемой «пятисотницы», во время повечерия.

— Наша газета уже рассказывала о работе вашей иконописной мастерской. Только что вы упомянули о швейной. Какие еще мастерские есть в вашей обители? Какие вы ставите перед ними задачи, в том числе и экономические?

— Как я уже говорила, у нас есть еще небольшое издательство, есть церковно-исторический и греко-славянский кабинеты. Лишь часть наших послушаний ориентирована на то, чтобы приносить какой-то доход обители. Это касается, в первую очередь, конечно же, сувенирной, швейной и иконописной мастерских. Сестры должны содержать себя трудом своих рук, поэтому мы выполняем различные заказы, шьем, пишем, чем и содержим сестринство. Но, безусловно, мы не ставим перед нашими мастерскими исключительно экономические задачи, главная наша цель — возродить традицию церковного искусства, что крайне нелегко в условиях, когда утеряна прямая преемственность. Например, сестрам, которые занимаются вышивкой, приходится изучать специальную литературу, посещать музеи, консультироваться со специалистами. А иконописцы еще ежегодно стараются выезжать в те места, где сохранились фрески, мозаики и иконы интересующего нас периода, XII—XIV веков, — сестрам чрезвычайно трудно работать, опираясь исключительно на репродукции, фотографии, не имея живого соприкосновения с древними образцами. Они уже побывали в Суздале и Владимире, в Великом Новгороде, ездили в Сербию, побывали в константинопольских храмах.

Перед певчими тоже поставлена непростая задача — они возрождают традиционный тип пения, изучают знаменный распев. Такой выбор не случаен: знаменный звукоряд построен особым образом, он исключает чувственность, сентиментальность, настраивает человека на углубленную молитву. Через пение создается правильная атмосфера на богослужении, причем мы видим в этом пользу не только для сестер, но и для наших прихожан.

Что касается издательского послушания — это также является скорее миссионерской деятельностью, чем статьей дохода. Мы стараемся издавать различные книги духовного содержания, которые приносили бы пользу и монашествующим, и мирянам. Этим мы в первую очередь хотим послужить нашим братьям и сестрам во Христе.

То же можно сказать и о греко-славянском и церковно-историческом кабинетах — здесь ведется работа, которой мы надеемся послужить Церкви. Так, сестры, несущие послушание в греко-славянском кабинете, изучают церковно-славянский, древне- и новогреческий языки с целью осуществлять в дальнейшем переводы святых отцов. Ведь очень и очень многие святоотеческие писания остаются пока недоступными читателям из-за отсутствия их переводов на современный русский язык, некоторые переводы требуют доработки или устарели по стилю. Исторический же кабинет занимается сбором сведений об уральских подвижниках, подает документы на канонизацию, сестры много работают с архивными материалами,  изучают церковное право.

— Ваше монастырское подворье находится в селе Меркушино, где были обретены цельбоносные мощи прав. Симеона Верхотурского. Каким вам видится духовный облик этого подвижника?

— Святой праведный Симеон, которого все мы очень почитаем, относится к разряду особых святых. Его жизненный путь отличается от обычной схемы, которой мы привыкли мыслить. Обычно человек по вступлении в подвижничество претерпевает длительную борьбу со страстями, находится в покаянии и только через десятилетия приобретает чистоту, бесстрастие. А святой Симеон благодаря, возможно, природной кротости и, безусловно, своей пламенной ревности, отошел ко Христу совсем молодым человеком, в столь короткий срок достигнув такого высокого состояния. Он был одной из тех цельных личностей, которых рождала прежде русская земля. В этом отношении его можно сравнить со святым праведным Иоанном Кронштадтским, со старцем Силуаном Афонским, потому что они руководствовались непосредственно от Бога, в то время как для большинства такой путь невозможен. Господь непосредственно вразумляет лишь тех, кто сохранил некую целостность, простоту души, кто в достаточной степени обладает смирением.

Святой Симеон выбрал краткий путь ко спасению — погрузился в бездну смирения. Он сознал себя прахом и пеплом, его попирал всякий кто хотел — он не отстаивал своего достоинства. Конечно, чтобы столь рано ступить на стезю смирения, нужен уже совершенный о Христе возраст, поэтому таким кратким и прекрасным был его жизненный путь.

Беседовал Сергей Чапнин