Мирослав Макух, начальник колонии особого режима ОЕ 256/5:

— Меняется ли с годами психология осужденных? Ведь находиться в замкнутом пространстве для человека невыносимо...

— Выход из камеры возможен только в четырех случаях: в медицинский пункт, в баню, на работу и на полуторачасовую прогулку.

Практика показывает, что за 7 лет нахождения в камере у осужденного наступает определенная деградация личности. У нас есть такие заключенные, наказание которых длится с 1984–1988 годов, то есть они находятся в закрытом пространстве уже больше 18 лет. Среди них есть единицы, о которых можно сказать, что они способны жить на свободе. Они не нарушают режима, срок отбывают спокойно, в них много положительных человеческих качеств. Остальные — по-прежнему опасные преступники.

— Происходит ли какое-то изменение состава заключенных внутри одной камеры, чтобы не находиться подолгу с одними и теми же людьми?

— В камерах у нас находятся не больше трех человек. Есть такие осужденные, которые по 7–8 лет находятся вместе, и ни одного конфликта между ними не было. А есть и такие люди, что надо их по одиночке держать. Если кто-то заболел, его увозят в больницу. Одних увозят, других привозят, так и меняются на время.

— Пообщавшись с осужденными, я нашла их не слишком унывающими. Они стремятся что-то делать, шьют рукавицы, рисуют, занимаются рукоделием, творческой деятельностью, организовали ансамбль под названием «Остров», сами сочинили множество песен, в том числе и духовной направленности. Значит ли это, что они здесь адаптировались?

— Я здесь с 1996 года, когда я пришел сюда на работу, они уже все здесь отбывали сроки. Наша колония была перепрофилирована: сначала был особый режим, потом пожизненное заключение. Так вот, сначала многие из них писали прошение, чтобы им вернули смертную казнь. Потому что считали, что вся их человеческая жизнь закончена. Но жизнь есть жизнь, и на сегодняшний день ни один из них не скажет — верните мне смертную казнь. Они полностью адаптировались и ждут уже, когда пройдут 25 лет, после которых они по закону могут подавать прошение о помиловании. Потому что из 25 кому-то из них осталось 5 лет, кому-то 7 лет. К тому же, все еще может поменяться — кто его знает, как законодательство может быть будет пересмотрено? Есть такие осужденные, которые ждут и надеются, что выйдут на свободу, но есть и такие, которые не верят, что это может произойти.

Большое значение имеет то, что к нам приезжают священнослужители: настоятель храма Успения Божией Матери из Белозерска отец Александр Стулов, секретарь Епархиальной комиссии по пастырской работе в исправительных учреждениях отец Александр Лебедев из Вологды. Один-два раза в месяц приезжает из Москвы священник, который ведет переписку с осужденными. У  нас есть православная молельная комната, библиотека с духовной литературой. И мы замечаем, что некоторые осужденные внутренне меняются. Я не скажу, что все они стали верующими. Видно ведь, когда человек верит в Бога искренно, а когда лукавит. К нам приезжают представители разных конфессий, и среди заключенных есть такие, кто просто пользуется случаем, пишет в Америку, и другие христианские общины высылают им посылки. Но есть и те, кто занимается собой серьезно. Прошло уже 13 лет, и я считаю, что у нас есть определенные положительные перемены.

© «Церковный Вестник»