Программа модернизации российского образования и взаимодействие государства с религиозными организациями.

Уважаемые коллеги!

Приветствую всех вас от имени Министерства образования Российской Федерации и желаю успешной работы как на данной научно-практической конференции, так и непосредственно на рабочих местах, в процессе реализации тех знаний и опыта, которыми мы обменяемся в ходе заседаний, а также неформального общения здесь, в Москве, а также завтра в Сергиевом Посаде.

В своем докладе я остановлюсь на двух важных темах: реализации Программы модернизации российского образования, одобренной в августе прошлого года на заседании Госсовета, и проблеме религиозного экстремизма, которую предполагается рассмотреть на расширенном заседании Госсовета в ближайшем будущем.

I. Программа модернизации российского образования до 2010 года, которая сейчас активно реализуется в нашей стране при самом активном участии Министерства образования Российской Федерации, нацелена на достижение трех взаимосвязанных целей: качество, доступность и эффективность. Все эти цели имеют прямое отношение к теме нашей научно-практической конференции.

1. Полагаю, что качество общего светского образования в России можно поднять на новый уровень за счет обогащения его содержания религиозными знаниями. Причем такое обогащение должно быть не шагом назад — в доиндустриальное прошлое, эпоху преобладания крестьянского хозяйства, а шагом вперед, в постиндустриальное будущее, которое уже наступает, хотим мы этого или не хотим.

Как известно, индустриальное общество своим прогрессом всецело обязано естественной науке, которая несколько веков назад самоутверждалась за счет религии, пыталась занять ее место в жизни человека. Опыт последних веков, подытоженный 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке, показал, что эти претензии оказались беспочвенными, что наука и техника сами по себе могут нести и несут человеку не только благо, но и величайшее зло. Они — только средства в руках человека и сами по себе никак не могут заменить то, что дает человеку понимание целей, ценностей общества, в котором он живет, в котором жили его предки, будут жить его потомки.

Уверен, что большинство из здесь присутствующих знают слова Николая Островского, которого я сейчас процитирую, не ручаясь за полную точность: «Жизнь человеку дается один раз и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы, умирая, мог сказать: вся жизнь отдана борьбе за освобождение трудящихся». В этих словах очень точно отражена суть той линии отечественно образования, которая прекратилась в последние годы: советское общее образование сохраняло преемственность с российским прошлым в том, что жизнь человека имеет смысл. Однако оно полностью перечеркивало традиционные представления о смысле жизни, заменило их представлениями, ложность которых была не очевидна для большинства участников образовательного процесса. Это, конечно, снижало качество образования, но сохраняло его удовлетворительным для своего времени.

Сейчас ложные представления о смысле жизни человека исключены из образовательных стандартов, но вместе с ними исчезла и постановка вопроса о смысле жизни, а это уже ведет к снижению качества образования до неудовлетворительного уровня. Полагаю, что без возвращения в светское образование некоторых религиозных знаний его качество не удастся привести в соответствие с интересами индивида, общества и государства, как этого требует от нас закон.

2. В связи с вышесказанным, доступность светского образования должна включать доступность к текстам религиозного содержания и доступность самих текстов, их содержания для понимания обучающихся. Это задает вполне конкретные цели в работе нашего министерства, подчиненных ему федеральных учреждений и органов управления образованием в регионах, включая подготовку учебно-методических материалов, преподавателей.

3. Наконец, третья цель модернизации — эффективность — применительно к теме нашей конференции может быть достигнута только посредством тесного взаимодействия государства с религиозными организациями, представляющими традиционные для России конфессии, то есть конфессии, сложившиеся в России в эпоху ее существования как общества традиционного типа, то есть до начала модернизации, индустриализации. Полагаю, что этот общепризнанный в социологии критерий традиционности может быть применен и в юридической практике при решении вопроса о принадлежности той или иной конкретной религиозной организации к традиционным конфессиям.

II. Помимо рассмотренных выше целей и задач, вытекающих из нормативных документов в сфере светского образования, большие задачи перед образованием в целом стоят в области профилактики экстремизма, вырастающего на религиозной почве или пытающегося прикрыться авторитетом религии.

К проявлениям такого экстремизма, вряд ли попадающим под юрисдикцию какого-либо закона, но от того не менее опасного, можно, как я полагаю, отнести такие утверждения, как: «Если ты русский, то должен быть православным» или «Каждый татарин — мусульманин». Подобные суждения можно часто встретить на страницах печати и в быту. В них правильная мысль о том, что каждый должен знать религиозные основы культуры той страны, в которой он живет, подменяется ложной, представляющей собой попытку «промывания мозгов», насилия над личностью.

1. Опыт России XX века однозначно свидетельствует об исключительной роли образования в предупреждении массовых проявлений политического экстремизма. И в начале, и в конце XX века население России переживало периоды резкого снижения уровня жизни, разрушения устоявшихся условий существования. Однако в начале века это привело к революциям и гражданской войне, а в конце века не менее радикальные изменения общественного строя обошлись без столь же массовых жертв.

Главная интеллектуальная причина этого — коренное различие в уровне образованности всего населения, а не только его «элит» или социальных групп, претендующих на выполнение этой роли в начале и конце прошлого века. Особую роль при этом сыграло качественное преподавание естественнонаучных предметов в средней школе, способствующих формированию логического мышления, пониманию объективных закономерностей, невозможности решить проблемы благосостояния в обществе в целом за счет операций «отнять и разделить».

Необходимо, однако, иметь в виду, что главной материальной причиной отсутствия массового политического экстремизма является радикальное уменьшение степени автономности отдельно взятых хозяйств (прежде всего, крестьянских), особенно в части их обеспечения всеми видами энергии. В начале века типичным для страны было полунатуральное хозяйство с гужевым транспортом и дровяным отоплением, а в конце века — практически полная зависимость всех хозяйствующих субъектов от небольшого числа организаций, занятых добычей в очень ограниченном количестве регионов и передачей на большие расстояния энергии в разных видах и ее источников.

Учитывая конкретный характер размещения источников энергии, прежде всего, углеводородного («третье Баку — Сибирь»), мест их переработки («второе Баку — Татария, Башкирия»), путей транспортировки, естественно ожидать попыток внутренних и внешних автономных групп обособить («сепарировать») население этих регионов от страны в целом. Естественной основой для этого является дистанцирование не только по национальному, но и связанному с ним исторически религиозному признаку.

Такое дистанцирование может вести к религиозному экстремизму, точнее, к религиозно представленному «экстремизму» (то есть экстремизму, прикрывающемуся религиозными лозунгами, не будучи религиозным по своей природе), как вполне управляемой, а отнюдь не стихийной, спонтанной силе, но управляемой извне, вопреки интересам России как целого.

Внерелигиозное (экономическое и политическое) происхождение подобных проявлений требует так же внерелигиозных форм противодействия.

2. От описанного выше псевдорелигиозного «экстремизма» отличается реальный религиозный экстремизм, возникающий по разным причинам, в том числе и как спонтанная реакция на десятилетия засилья одной отдельно взятой, искусственной, вторичной религии — атеизма, включая его экстремистскую версию — «воинствующий атеизм».

Вопреки декретам, подписанным в начале советской власти, об отделении церкви от государства и школы от церкви, на самом деле лишь с отменой 6-й статьи Конституции СССР началось реальное освобождение и общества, и государства от руководящей роли одной, отдельно взятой «политической» организации, исповедовавшей «научный атеизм» как составную часть коммунистической идеологии.

Однако в сфере образования многое еще предстоит сделать для того, чтобы светскость образования перестала быть синонимом его атеистичности, чтобы религиозное измерение общего образования, особенно гуманитарного, стало такой же нормой, как научное измерение.

3. Сфера религиозного образования с точки зрения его содержания включает три несовпадающих области. Во-первых, это образование, получаемое будущими служителями культа. Во-вторых, религиозное воспитание, приобщение к исполнению обрядов определенной церкви. В-третьих, изучение религиозных основ культуры.

Третья область часто выпадает из поля зрения тех, кто озабочен опасностью религиозного экстремизма. Повышенное внимание уделяется только первой области — подготовке служителей культа. Представляется, что это непродуктивно не только из-за отсутствия законных оснований для вмешательства в подготовку служителей культов, которое должно быть делом самих религиозных организаций. Главное в другом — фактическая степень секуляризации российского общества слишком высока для того, чтобы надеяться на то, что именно «кадровые служители» традиционных культов смогут стать заслоном на пути религиозного экстремизма. Слишком велика роль СМИ и светских авторов, пишущих и говорящих на религиозные темы и при этом не всегда проявляющих достаточную компетентность, ответственность. Религиозную нетерпимость при этом в равной мере могут проявить и атеисты, и приверженцы других, традиционных и нетрадиционных религий.

Самым естественным способом оказать действенную помощь со стороны государства в подготовке высококультурных служителей культов, а также работников СМИ и других публичных служб и организаций является расширение подготовки специалистов по светским образовательным стандартам «теология», первый из которых был утвержден в 1994 г., а последний — в 2002 г. При этом, конечно, в обучение не входят дисциплины, связанные с проведением обрядов.

4. В соответствии с законом, религиозное воспитание детей является заботой родителей. Однако после многих десятилетий атеистического образования не только родители, но и представители более старшего поколения в нашей стране уже не могут в полной мере выполнять эту ответственную миссию. Более того, сейчас встречаются случаи, когда не родители приводят в храм детей, а наоборот, дети приводят родителей.

По-видимому, одной из действенных форм религиозного образования как средства профилактики экстремизма является дальнейшее расширение религиозной тематики в СМИ, причем не только и не столько «событийной» (особенно если при этом смакуются как раз проявления религиозного или религиозно представленного экстремизма), а культурологического направления с учетом реального представительства разных конфессий в составе населения. При этом особое внимание могло бы уделяться как раз семейной тематике, представлениям различных религий — как представленных в России, так и в других странах, особенно соседних, — об особенностях отношений в семье, с другими людьми, в том числе с иноверцами.

5. Представляется, что наиболее действенной в долгосрочном плане мерой стало бы выстраивание полноценного «религиозного измерения» светского общего образования, предоставляемого в государственных и муниципальных учебных заведениях. Законом об образовании предусмотрено, что такое образование представляет собой целенаправленный процесс и осуществляется в интересах личности, общества и государства. Тем не менее, ни один предмет не ориентирован на совершенно естественный «целевой» вопрос: «в чем смысл жизни?», хотя именно этот вопрос рано или поздно задает себе или другим каждый человек, особенно только вступающий в жизнь. Только религии, каждая по-своему, предлагают тщательно сформулированные ответы, которые могут принимать или не принимать для себя обучающиеся. Но если они не имеют никакого представления об ответах, выработанных и на практике проверенных многими и многими предшествовавшими поколениями людей, то они легко могут стать жертвами тех, кто дает ответ на этот вопрос вне школы, кто не преминет сделать их средством осуществления тактики «религиозного экстремизма».

Можно назвать несколько конкретных форм реализации «религиозного измерения» в светском образовании. Во-первых, это обеспечение доступности священных книг (прежде всего, Библии и Корана) для каждого, кто заинтересуется их содержанием, в школьной библиотеке (желательно на бумажном носителе, а не в электронном виде). Сложность содержания таких книг означает, что не менее доступны должны быть и квалифицированные, написанные с учетом возраста обучающихся, комментарии к таким книгам.

Во-вторых, это нормальное включение религиозной тематики в содержание традиционных предметов, таких как литература, история, языки. С этой целью представляется необходимым привлечение представителей традиционных конфессий и к разработке образовательных стандартов, и к экспертизе учебников, претендующих на присвоение грифа Министерства образования.

В-третьих, это комплексное культурологическое представление религиозных культур, традиционных для России.

При этом в полной мере должен быть обеспечен именно светский характер как программ соответствующих дисциплин, так и учебников и непосредственно процесса преподавания. В различных регионах России уже имеется опыт преподавания таких дисциплин в рамках регионального или школьного компонента общего образования.

Не всегда это опыт был только положительным. Есть опасность превращения его либо в «Закон Божий», либо в знакомство с местными подвижниками, либо в разновидность прикладного искусства.

Сейчас в Министерстве образования идет интенсивная работа по выработке общих рекомендаций по учебному предмету «Православная культура», которые помогли бы на местах создавать свои собственные курсы различной продолжительности и тематического охвата, оставаясь в рамках общего представления об этом предмете. Представляется, что некоторые материалы такого учебного предмета могли бы со временем стать частью федерального компонента общего образования, обогатить его, поскольку знакомство с элементарными знаниями о православной культуре способно помочь полнее и глубже понять культуру нашей страны каждым, кто здесь живет, независимо от его личного отношения к религии.

По-видимому, представленные выше конкретные меры не исчерпывают все, что можно и нужно сделать в образовании для предупреждения проявлений религиозного экстремизма, однако вряд ли можно обойтись без каждой из них.

Л.С. ГРЕБНЕВ,
заместитель министра образования Российской Федерации

© «Церковный Вестник»