Доклад Митрополита Воронежского и Липецкого Мефодия на конференции «Россия и Украина: исторические истоки, традиции, преемственность».

Крещению Русской земли предшествовал длительный процесс распространения христианства среди славян и варягов.

Особое место принадлежит в этом процессе Северному Причерноморью. Удаленность Северного Причерноморья от центров средиземноморской культуры не являлась препятствием для его христианизации уже в первые века христианства: апостолы и их ученики несли свидетельство о Христе “даже до последних земли” (Деян. I, 8). Немало способствовало христианизации этого края и его использование как места ссылки христиан. Почитание священномученика Климента, епископа Римского, сосланного в Херсонес, было вновь возобновлено во время миссии святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. В IV в. в Причерноморье уже существовали епархии, подчинявшиеся Константинопольскому патриархату.

В период иконоборчества Северное Причерноморье стало, наряду с Южной Италией и Малой Азией, убежищем сторонников иконопочитания, здесь было основано множество монастырей. На протяжении нескольких веков Херсон (Корсунь) и Сугдея (Сурож) служили центрами миссионерского и культурного влияния на своих сменяющихся соседей, представлявших постоянную угрозу для этих форпостов христианской культуры.

Днепр был магистральным путем не только для военных и торговых походов, но и для распространения христианской веры среди восточных славян.

Первые определенные сведения о христианстве и начатках церковного устроения в древнерусском государстве относятся к 60-м гг. IX в. и связаны с именем Константинопольского Патриарха Фотия. После нападения русского флота на Константинополь летом 860 г. Византия предприняла дипломатические усилия с целью исключить такие нападения в будущем. В Хазарию, как потенциальную союзницу против крепнущей Руси, было отправлено посольство во главе с Константином (святым равноапостольным Кириллом), и в то же время активизировалась миссионерская деятельность Византийской Церкви среди славян — соседей империи.

В 863 г. началась историческая миссия славянских первоучителей святых равноапостольных Кирилла-Константина и Мефодия в Великой Моравии; в 864—865 гг. был крещен болгарский хан Борис; в эти же годы греческий епископ был отправлен на Русь. В окружном послании Патриарха Фотия к Восточным Патриархам от 867 г. наряду с крещением болгар отмечается, что и “народ, превосходящий все прочие свирепостью и кровожадностью, именуемый Рос... принял епископа и пастырей, а также с великим рвением, тщанием и радостью воспринял христианское богослужение”.

Так как древнерусская “Повесть временных лет” связывает поход на Царьград в 860 г. (в самой летописи он ошибочно отнесен к 866 г.) с именами киевских князей Аскольда и Дира, то как раз их позволительно считать первыми христианскими правителями Древней Руси. По косвенным данным, Русь находилась в сфере моравской миссии святых Кирилла и Мефодия. Насколько можно судить, реальных последствий для христианизации Руси это “первое крещение” не имело, так как едва утвердившиеся начатки христианства были истреблены после захвата Киева пришедшими с севера дружинами князя Олега.

Вместе с тем, несмотря на гибель Русской епархии времен Патриарха Фотия, какие-то элементы христианства на Руси, возможно, сохранялись. Стихийное проникновение сюда христианских религиозных представлений и культуры особенно усилилось к середине Х в. при киевском князе Игоре. Из договора Руси с Византией, заключенного в 944 г., известно, что часть древнерусских купцов и княжеской дружины была христианами и что в Киеве имелась “сборная церкы” святого пророка Илии, “мнози бо беша варязи хрестеяни”. Очевидно, речь прежде всего идет о варягах, побывавших наемниками на византийской службе (что предусматривалось уже русско-византийским договором от 911 г. при князе Олеге) и там принявших крещение, вроде той “крещеной руси”, которая несла охрану во дворце императора Константина VII в середине Х в., или первого русского мученика, варяга святого Феодора, о кончине которого вместе с сыном, святым Иоанном, летопись сообщает под 983 г.: “Бе же варяг той пришел из грек и держаше верухрестеяньску”.

Новый этап в христианизации верхушки древнерусского общества начинается с крещением святой равноапостольной княгини Ольги, деятельной и дальновидной вдовы князя Игоря.

Планы киевской правительницы не ограничивались личным крещением, а предполагали и установление (восстановление?) на Руси церковной организации. На это недвусмысленно указывают свидетельства западных современников, согласно которым в 959 г. Ольга прислала к германскому королю Оттону I посольство с просьбою назначить для Руси “епископа и священников”. Немецкий епископ Адальберт отправился в Киев только в 961 г., но уже в следующем году был вынужден вернуться, “не сумев преуспеть ни в чем из того, ради чего он был послан, и убедившись в тщетности своих усилий”. Конкретные причины неудачи Адальберта неизвестны, но ясно, что при Ольге Русь повела себя так же, как почти столетием раньше Моравия и Болгария, которые, лавируя между Константинополем, с одной стороны, и Римом и Германией, с другой, пытались обеспечить себе политически наиболее выгодные условия церковной организации.

Утверждение христианства княгиней Ольгой не было продолжительным. Ее сын, воинственный Святослав Игоревич, судя по летописному рассказу, не проявлял интереса к христианству. Начавшееся при Ольге политическое сближение с Германией на короткое время возобновилось в правление ее внука киевского князя Ярополка Святославича, когда в Киеве, судя по иссму, снова побывали немецкие миссионеры. Однако этот процесс был прерван после захвата в 978 г. столицы Руси новгородским князем Владимиром, которому всего через 10 лет было суждено стать равноапостольным крестителем Руси.

Процесс христианизации не был скорым: слишком велик был контраст между тем, что составляло содержание жизни князей и их дружин, и христианскими нормами. Этот контраст был причиной отказа Святослава от крещения, осознавали его современники великого князя Владимира и его потомки. Должны были свершиться очень серьезные события, чтобы сделать возможным обращение князя, дружины и народа к христианской вере. Историки неоднократно отмечали, что, говоря о крещении великого князя Владимира, летописец как бы соединяет разные версии того, что могло побудить великого князя принять крещение: здесь и приход послов из разных стран, и проповедь миссионеров, и память о великой княгине Ольге, принявшей крещение, и желание вступить в брак с византийской царевной, и слепота, поразившая князя.

Факторами, способствовавшими принятию крещения, являлись влияние христианской цивилизации и безусловное восхищение, вызываемое ею в языческом, варварском мире. Царьград с его великолепными постройками, с его укрепленными и неприступными стенами, пышным императорским церемониалом, с его сказочным богатством и с воплощением чуда — собором святой Софии покорял воображение многих народов. Стержнем же этой цивилизации было Православие, и принятие его давало возможность вступления в эту цивилизацию.

Западные славянские соседи Руси — Болгария, Чехия, Польша — уже приняли в это время христианство. В Венгрии, Норвегии, Ирландии оно утвердилось позднее, чем на Руси, на рубеже Х—Х1 вв., в Швеции — в первой половине XI в. Христианизация Руси была частью единого процесса вступления стран в европейскую христианскую цивилизацию, и в Х в. наличие у этой цивилизации двух центров — Рима и Константинополя — еще не воспринималось как непреодолимое разделение. Наоборот, новые страны неоднократно использовали соперничество двух исторических центров в целях получения от них больших политических и церковных привилегий.

В начале христианизации Руси опыт славянских стран имел особое значение:

Вячеслав и Людмила Чешские были включены в славянский месяцеслов, и их жития послужили образцом при создании “Сказания о Борисе и Глебе”. Другой пример: десятина, введенная на Руси великим князем Владимиром “от княжеских даней” находит аналогию только в десятине, введенной в Польше князем Мешко. Династические браки XI в., в которые вступили дети Ярослава Мудрого, также свидетельствуют о том, что раскол христианского мира еще не принял окончательного характера и ориентация на Константинополь не означала отказа от связей с “латинским” миром.

Последствия принятия христианства Русью проявлялись в изменении всех сфер жизни как государства, так и отдельного человека, но характер изменений был различен. Меньше всего он коснулся в первое время государственной организации, так как на Руси уже сформировались система управления и определенные взаимоотношения внутри “княжеской семьи”. Но византийские образцы оказывали влияние и на русскую политическую ситуацию: великий князь Владимир назывался “новым Константином”, что открывало возможность для претензий на новый политический статус.

Место Церкви в системе государственных отношений определялось в соответствии с византийской моделью. Князья взяли на себя материальное обеспечение Церкви и предоставили ей определенную сферу юрисдикции, касающуюся семейного и брачного права, а также суда по вопросам веры. Несомненно, что в этих областях влияние христианства было наиболее ощутимо.

Другие области права регулировались на Руси обычным правом, здесь не произошло переворота: римское право не вытеснило местного.

Наибольшее влияние христианство имело в тех сферах, которые были связаны с организацией богослужения. К ним относились строительство храмов, иконописание, музыка. Соборы святой Софии в Киеве, Новгороде, Полоцке являлись зримым подтверждения единой новой культуры. Если язычсстио было связано с разнообразием культов многочисленных племен, населявших русское государство, то новая вера создавала основу для единства этих племен и приобщала их к достижениям христианской культуры. В возводимых на русской земле храмах шла проповедь христианства, здесь шло обучение грамоте. Церковь становилась центром, вокруг которого сосредоточилась не только религиозная, но и гражданская жизнь.

Совершенно особое место в деле христианизации Руси принадлежало Болгарии. Отсюда на Русь были доставлены книги, необходимые для просвещения страны и совершения богослужения. Наличие уже переведенных на славянский язык книг, их вековое существование значительно ускорили процесс христианизации Руси и придали ему свою специфику. Во-первых, овладение христианской книжностью не требовало изучения особого языка, как это имело место в Западной Европе, — достаточно было выучиться грамоте. Во-вторых, славянская книжность не знала языческих, дохристианских текстов: все памятники славянской книжности — это результат достижений христианской культуры. Только славянский книжник мог безоговорочно утверждать, что “иже бо часто кто чтет книгы, то беседуеть с Богомъ или святыми мужьми”, потому что в славянском православном мире вся книжность носила христианский характер. Созданная в течение нескольких сотен лет, она выработала особый язык для передачи высоких богословских понятий. Отсутствие разрыва между языком Церкви и языком культуры создавало возможность усвоения христианских истин, проникновения их в глубину народной жизни. Русские подвижники из книг брали образцы для подражания, к книгам обращались для решения вопросов уставного и литургического характера. Распространение христианства и распространение книжности были для Руси единым процессом. Состав книжности со временем расширялся, но его основное ядро: Библейские книги, комплекс богослужебных книг, разнообразные четьи — сборники, включавшие в себя произведения отцов Церкви и жития святых, — неизменно присутствуют в дошедших до нас собраниях, как городских соборов, так и удаленных монастырей. Единство книжности служило скрепой славянской культуры: сербский книжник мог составлять жития Новгородских святых, а в Перми зырянский книжник читал и переписывал болгарские книги.

Для распространения книжности необходимо было иметь грамотных людей, центры переписки книг, значительные денежные средства, на которые можно было бы приобрести пергамент для письма. Летописец отмечает усердие князей в этом направлении: князь Владимир организует книжное учение — об этом говорится в той же статье “Повести временных лет”, которая сообщает о крещении киевлян; Ярослав Мудрый способствует организации переписывания и перевода книг. Русская книжность донесла тексты, утраченные у южных славян: из Великого Устюга происходит сборник, сохранивший текст Номоканона, перевод которого современные исследователи связывают с деятельностью святого равноапостольного Мефодия. Конечно, не только киевские князья заботились о переписывании христианских книг: книги создавались и при дворах других князей, и при епископских кафедрах. Среди древнерусских писцов было множество священников.

Формирование церковной организации в начальный период христианизации Руси было сопряжено с рядом трудностей, которые, однако, были преодолены. Церковные каноны строго ограничивают круг лиц, которые могут стать священниками и тем более епископами. Среди епископов в этот период было немало образованных греков. Для Руси решить проблему формирования духовенства оказалось совсем непросто: константинопольский патриарх Герман II высказался в 1228 г. против русского обычая ставить в священники пленников-рабов. В практике Католической церкви с XI в. начал распространяться запрет на поставление женатых священников, однако в православном мире его не было, что сближало жизнь священников с жизнью мирян. Создание церковной организации, включавшей не только епископов, священников, но и низших церковных чинов, вплоть для “просвирниц”, изменяло социальную структуру общества. Единая церковная организация являлась интегрирующим фактором русской истории. Наличие сформированной церковной организации облегчало задачу дальнейшего распространения христианства как вширь — по огромным просторам русского государства, так и “вглубь” — в направлении усвоения христианских норм жизни.

Процесс христианизации значительно изменял повседневную жизнь человека, независимо от того, к какому сословию он принадлежал. Человек должен был “родиться свыше” (Ин. 3, 8), отстраниться от греховной жизни и жить в соответствии с Евангелием. Было ли это возможно совершить массовым порядком? Новому духовенству нужно было немало потрудиться, чтобы внести в жизнь христианские нормы, поскольку реальная жизнь была далека от этих норм. Достаточно вспомнить первую статью “Русской Правды”: “Убьет муж мужа, то мстить брату брата, или сынови отца, любо отцю сына, или брату чада...”. Митрополиты, епископы вмешивались в княжеские усобицы, чтобы остановить кровопролитие. Именно так и сформулировал свою миротворческую задачу митрополит Никифор II: “Княже, мы есмы приставлены в Русской земли от Бога востягивать вас от кровопролития”. И в “Поучении Владимира Мономаха” видно, что эта миротворческая деятельность Церкви имела свои результаты: князь наставляет сыновей не убивать “ни права, ни крива”: “Ни права ни крива не убивайте, ни повелевайте убить его; аще будеть повиненъ смерти, а душа не погубляйте никакояже хрестьяны”. Заключение договоров о мире происходило с участием епископов, выступавших их гарантами.

С христианством пришло на Русь и представление о милосердии, о необходимости помощи нищим и убогим. Церковные уставы причисляли их к церковным людям, и обязанностью Церкви было кормление нищих, помощь странникам, поддержка сирот и вдов, обеспечение неимущих девиц приданным, помощь пострадавшим от пожара, потопа и голода, искупление пленных, погребение бедных. Летопись рассказывает о пирах, которые великий князь Владимир устраивал для нищих после своего крещения, о кормлении князем Мстиславом Владимировичем нищих.

Особенно сильным было влияние христианства в области семейных отношений. Церковь, руководствуясь церковными канонами и постановлениями византийских императоров, утверждала моногамию, боролась с обычаем держать наложниц, запрещала брачные узы между родственниками, языческие формы заключения брака (“умыкание”) и самовольные разводы, регулировала отношения между родителями и детьми. До нас дошло множество поучений, призывающих отказаться от языческих обычаев в быту. При этом ситуация в больших городах и в отдаленных уголках Руси не могла быть одинаковой. Это хорошо понимали современники: митрополит Иоанн II (1080— 1089 гг.) особо выделял тех, кто живет на окраинах (“краицех”), не посещает церковь, не соблюдает постов и не следует христианским обычаям.

Христианизация означала продвижение христианства вширь, по всей территории Руси и за ее пределами. В 990 г. из Киева были посланы миссионеры в Волжскую Булгарию. Есть известия о крещении булгарского и печенежского князя в Киеве. В.Н. Татищев сообщал о том, что великий князь Владимир посылал посольство в Венгрию с целью побудить венгров принять крещение. Движение вширь было порой драматичным: жители Ростова оказывали упорное сопротивление христианизации и хотели убить епископа Леонтия. Вятичи в XII в. убили проповедника христианства — монаха Печерского монастыря Кукшу. В Новгороде в 1074 г. жители под влиянием проповеди волхва хотели убить епископа. Однако, несмотря на трудности, христианство распространялось не только среди славян, но и среди многочисленных финно-угорских народов.

Христианство могло распространяться только благодаря подвижничеству. На Руси особая роль в распространении христианства принадлежала монашеству. Если первоначально монастыри создавались как ктиторские, на средства и по воле князей, и их функции сводились к обслуживанию княжеской семьи, то создание Киево-Печерского монастыря коренным образом изменило ситуацию. “Поставленный слезами, лощением, молитвами, бдением”, монастырь стал ведущим религиозно-культурным центром Руси. Его авторитет покоился не на воле киевского князя, а на подвижничестве его насельников. Из киевского монастыря вышла значительная часть епископата. Кафедральные соборы епархий посвящались, так же как и собор Киево-Печерского монастыря, празднику Успения (в Ростове, Владимире Волынском, Турове, Галиче, Рязани, Владимире-на-Клязьме). Игумены Киево-Печерского монастыря неоднократно выступали против несправедливого поведения киевских князей. Настоятели монастырей играли активную роль в политической жизни страны: к ним обращались за благословением на серьезные мероприятия, их использовали как официальных послов. Монастыри активно помогали бедным, к ним стекались богомольцы со всей страны.

Между монастырями существовали устойчивые связи, причем не только в границах русского государства, они достигали и Средиземноморья. Особую роль для славянства имел Афон, где осуществлялись переводы на славянский язык уставных и учительных текстов. Связи между монастырями носили устойчивые характер. Современные исследования славянской книжности помогают понять, как быстро продвигались и копировались новые переводы, создававшие единое культурное пространство славянского мира. Монастыри, несмотря на строгую внутреннюю регламентацию жизни, были местами наибольшей духовной и культурной активности и независимости от государственной политики. Расцвет монастырей, их признание и почитание со стороны народа свидетельствуют о том, что процесс христианизации страны носил необратимый характер и не являлся лишь результатом деятельности княжеской власти.

Роль церковной организации в жизни русского общества в киевский период оставила неизгладимый след в русской истории. В критической ситуации XIII в., когда Константинополь был захвачен крестоносцами, а Русь оказалась под властью кочевников, Церковь сумела не только сохранить себя, но и стать связующим звеном в условиях государственного распада. В то время как католичество пыталось воспользоваться центробежными процессами для подчинения власти римского престола “греческих схизматиков”, русская церковная организация сохраняла усвоенное православное наследие и подчиненность православному патриарху, находившемуся в Никее. Создание в 1261 г. Саранской епархии открывало возможность и поддержки русских пленных, и миссии среди несториан, которых было немало среди монголов и татар-язычников. Русская миссия среди татар имела важные успехи: Петр, племянник хана Берке, принял христианство и создал монастырь в Ростове, Беклемиш (Михаил), сын князя Бахмета, крестился со многими татарами, приняли православие царевич Берка (Иоанникий), царевич Аредич, князь Чет (Захария), родоначальник Годуновых, и целый ряд других известных лиц. Еще быстрее пошел процесс христианизации после взятия Казани, когда крещение принимали уже тысячи.

Языческая Литва тоже находилась под сильным влиянием православия: ее князья неоднократно принимали православную веру хотя и не всегда оставались в ней в силу стойкости языческого культа и политических причин. Сын Миндовга Войшелг принял постриг и создал монастырь близ Новогородка, а принявший православие и женатый на православной Ольгерд вернулся к язычеству и стал гонителем христиан (при нем пострадали Антоний, Иоанн и Евстафий), но перед смертью вновь вернулся в православие и принял схиму. Литовские князья после долгих колебаний выбрали союз с католической Польшей. Однако и в условиях объединенного Польско-Литовского государства православные сохраняли свое богослужение и церковную организацию, и среди православных были не только русские, но и знатные литовские фамилии.

Начавшийся в XIV в. расцвет русского монашества был частью общего подъема православной культуры. Создание монастырей на Русском Севере способствовало дальнейшей христианизации этого края. Свидетельствовавшие об истинности христианских норм, о возможности осуществления этих норм в реальной жизни, монастыри становились духовными центрами и для окрестного населения. Валаамский монастырь явился таким центром для карелов, Челомогорский монастырь (близ Каргополя) — для чуди, Троицкий (в устье реки Колы) — для лопарей. Основатель последнего, преподобный Феодорит, учил лопарей грамоте и переводил на их язык молитвы. Его проповедь продолжил Трифон Печенегский.

Зырянский народ был просвещен трудами святителя Стефана Пермского, создавшего грамоту и переводившего тексты богослужений на зырянский язык. Его преемники, епископы созданной в 1383 г. Пермской епархии, продолжили проповедь среди народов Перми.

В XVI в. христианство начало проникать в Сибирь, в Енисейске был устроен монастырь. С XVI усилилась проповедь православной веры и на Кавказе, и многие черкесские князья приняли православие.

Распространение христианской культуры, которая была воспринята Русью из Византии, стало возможным только благодаря духовному подвигу новокрещенного народа. И основы этой христианской культуры были заложены уже в начальный период русской истории.

МЕФОДИЙ, митрополит Воронежский и Липецкий 23 октября 2002 г.