Диакон Андрей Кураев, профессор Московской Духовной академии:
Среди церковных новостей начала весны — публикация в Интернете «Обращения» за подписью епископа Анадырского и Чукотского Диомида. И хотя сам владыка позднее сказал, что никакого «обращения» он не подписывал, а всего лишь подготовил предисловие к книге, но в тексте «Обращения» он признал именно свой текст.
В этом тексте высказаны очень серьезные обвинения в адрес Патриарха и старейших епископов нашей Церкви. Мол, плохо они знают Писание и церковные каноны, прельстились мирскими благами, а потому и ведут церковный корабль на скалы вероотступничества…
В святоотеческой традиции было принято в случае обвинения тебя в ереси просто и прямо от своего лица анафематствовать ересь, в сочувствии которой ты был заподозрен. «Обращение» епископа Диомида обвиняет иерархию нашей Церкви во многих тяжких грехах и отступлениях от православных преданий. Я не иерарх, но мне чужд взгляд на иерархию из диссидентской дихотомии: «мы» («праведный народ») и «они» («подозреваемые и ненавистные власти» — в данном случае епископы). Поэтому отреагирую на это обращение так, как если бы оно обращалось ко мне и обвиняло именно меня.
Сначала — о тех пунктах «Обращения», с которыми я согласен.
«Постоянно набирает силу еретическое учение экуменизма, стремящееся объединить все веры в одну религию».
И я нисколько не сочувствую стремлению «объединить все веры в одну религию» и считаю такие проекты опасными (см. мои книги «Вызов экуменизма», «Сатанизм для интеллигенции», «Протестантам о православии», «Все ли равно как верить?»).
И чем можно обосновать тезис о том, что экуменизм у нас именно «постоянно набирает силу»?
В 1994 году Архиерейский Собор отклонил унию с монофизитами, тем самым перечеркнув самое перспективное направление экуменических переговоров 70—80-х годов.
В 2000 году Архиерейским Собором был принят документ «Об основных принципах отношения Православия к инославию», который не вызвал несогласия даже у Русской Зарубежной Церкви.
В 2005 году Патриархия и Зарубежная Церковь подписали совместный документ «Об отношении Православной Церкви к инославным вероисповеданиям и межконфессиональным организациям», где ясно было сказано: «Условием участия Православной Церкви в межконфессиональных организациях, в том числе во Всемирном совете церквей, является исключение религиозного синкретизма».
На религиозных саммитах 2006 года в Астане и Москве богословские вопросы вообще не дискутировались, и речь шла лишь об осуждении религиозно мотивированного терроризма.
Так что я не понимаю, что такого происходило за последние годы в мире экуменического диалога, что могло бы дать основание владыке Диомиду и его единомышленникам говорить о тенденции роста экуменических настроений в нашей Церкви. Вне Русской Церкви это, несомненно, есть, но в нашей Церкви — нет.
Неужели не заметно, сколько за последние 15 лет официальными церковными издательствами выпущено литературы, обличающей религиозное равнодушие и «бытовой экуменизм»! Необязательно в названии такой книги или статьи должно быть слово «экуменизм», но антиэкуменическая прививка дается в любой антисектантской, антиоккультной, антиязыческой литературе. Несмотря на то, что некомплиментарный анализ ислама табуирован в светской прессе, церковные авторы (прежде всего, мой коллега по МДА Юрий Максимов) честно и открыто ведут дискуссию с исламом. Так что и листая постановления высшей церковной власти, и просто бродя по книжно-церковным развалам, я не нахожу ничего, что могло бы побудить владыку к такого рода обвинениям.
«Развитие духовного соглашательства (неосергианство), подчиняющего церковную власть мирской, зачастую богоборческой власти, в ущерб богодарованной свободе».
И я считаю подчинение церковной власти мирской, особенно если при этом наносится ущерб богодарованной свободе, тяжелейшим искажением евангельских заповедей.
А уж «подчинение церковной организации единому мировому лидеру» представляется допустимым лишь если этот мировой лидер будет православным государем, который свои религиозные убеждения черпает из послушания Православной Церкви. Но — точно ли это «развивается»? Точно ли наша Церковь сегодня более лояльна к светским властям, чем в советские годы?
«Четкая тенденция дискриминации верующих по принципу несогласия с процессами глобализации (наличие старого паспорта, отказ от ИНН на храмы, монастыри). Практика неканонических мер церковных наказаний к священникам и монашествующим: запрещение в священнослужении, удаление с места служения и т.д.».
Если такое есть, то это нехорошо. Нельзя прилагать церковные наказания к людям за ту или иную их позицию по не церковному вопросу (а отношение к паспортам — вопрос именно не церковный). Но если священник сам начинает сортировать своих прихожан на «правильных» (то есть протестующих против ИНН) и «неправильных», то тогда епископ вправе вмешаться и наказать такого священника.
Теперь о тех тезисах, с которыми я согласился бы, встретив их в теоретическом опусе, но которые не считаю актуальными именно сегодня.
«Молчаливое согласие вместо обличения антинародной политики существующей власти, приводящее к распаду государства, демографическому кризису и другим негативным последствиям».
Если действительно окажется, что политика президента Владимира Путина направлена на распад государства, ставит своей целью демографический кризис, то тогда она заслуживает самого жесткого обличения.
Но для такого окончательного диагноза его правлению надо закрыть глаза на слишком многие слова и дела нынешнего президента.
«“Большая восьмерка” является органом мирового масонского правительства, подготавливает приход единого мирового лидера, т.е. антихриста. Поэтому всякое сотрудничество с ними духовно опасно».
Если и в самом деле появится такой мировой лидер, который будет требовать считать его Христом (такого в мировой истории еще не было), то, несомненно, Церкви надо будет держаться от него подальше.
Но расстояние от нынешних японских и британских премьеров до такого деятеля как минимум является тайной Владыки истории, и потому на том основании, что когда-то в мире появится «нерукопожатный» лидер, запрещать сотрудничество со всеми князьями народов вряд ли логично. Недругов христианства (антихристов), как известно, много. Но у одного из них — римского языческого кесаря — искал защиты апостол Павел. А за японского императора святитель Николай Японский благословлял молиться даже во дни Русско-японской войны. И православные иерархи Турецкой империи обращались к мусульманским властям с просьбой защитить их от латинской экспансии.
Кстати, только что один недавний лидер западного мира — президент США Дж. Картер — выпустил книгу «Палестина: мир, а не апартеид». Израильское лобби в США тут же сказало о «новой версии гитлеровской “Mein Kampf”», а Дэвид Горовиц назвал Картера «ненавистником евреев, пособником убийства народов (поддерживающим геноцид) и вруном». Горовиц заявил, что Картер оживляет старый призыв «сбросить евреев в глубокий колодец». Конечно, это полемическое преувеличение, но из этой полемики следует, что предполагать наличие антихристианского консенсуса в современных западных элитах — значит все же фантазировать.
Теперь — те тезисы «Обращения», которые уж совсем не кажутся мне убедительными.
«Одобрение демократии вопреки церковным канонам и в нарушение соборной клятвы 1613 года».
А не наоборот ли? Выборы в парламент или на пост президента как раз означают, что никого из кандидатов мы не выдвигаем как кандидата на Трон. Выбираем президента — значит, не Царя.
Да и клятва 1613 года была отменена не кем иным как императором Николаем II. В той клятве сказано, что даже царь не может ее нарушить, — но в 1917-м царь сам передал власть назад Учредительному Собранию (именно оно, согласно тексту отречения, должно было направлять будущего царя, и именно ему отдал свою власть преемник, на которого указал Николай Александрович).
«На прошедшем саммите религиозных лидеров в итоговом документе, подписанном всеми собравшимися представителями религиозных конфессий, была засвидетельствована вера в одного “Всевышнего”: “Будем хранить мир, заповеданный Всевышним!”. Мы не считаем, что у нас один “Всевышний” с иудеями, мусульманами и прочими религиями и учениями».
Неужто есть отдельный Бог для мусульман, отдельный для иудеев? Неужто многобожие? Но если Всевышний один, то Он посылает дождь и на грешников, и на праведников, то есть на всех детей Адама — даже если они не знают о Нем ничего или же их богословие бродит в гаданиях и предположениях. Судьба Вавилона определялась не Астартой, а Богом Авраама, Исаака, Иакова. И судьба Римской империи. И судьба Халифата. И СССР.
Наши представления о Всевышнем отличаются от богословских воззрений мусульман и иудеев. Поэтому о наших богословских образах мы не можем сказать, что они идентичны или даже равноценны. Но если православный человек написал «Будем хранить мир, заповеданный Всевышним», а мусульманин под этим текстом подписался, — что же в этом плохого?
«Призыв религиозных лидеров, в том числе и представителей РПЦ МП, подписавших этот документ, гласит: “Уважать и принимать друг друга”. В этом мы видим противоречие Евангельскому учению: “Кто приходит к вам и не приносит сего учения, того не принимайте в дом и не приветствуйте его” (2 Ин. 1, 10)».
Но есть ведь слово Христа: «В какой бы город или селение ни вошли вы, наведывайтесь, кто в нем достоин, и там оставайтесь, пока не выйдете; а входя в дом, приветствуйте его, говоря: мир дому сему» (Мф. 10, 11—12). Кстати, из этих слов Спасителя видно, что и среди язычников есть «достойные» люди.
«Мы выражаем свое несогласие с заявлением о единстве нравственных ценностей у православия, иудаизма, мусульманства и католицизма. Мы не можем иметь единые нравственные ценности с современными иудаизмом и его моральным кодексом талмуда, по которому все люди кроме евреев — “гои”. Мы так же не можем иметь единые нравственные ценности с мусульманством, допускающим, например, многоженство».
О расизме, присутствующем в ряде иудейских текстов, я писал сам (см. книгу «Как делают антисемитом»). Об отличии этики ислама от евангельской мною также немало сказано (например, в книге «Как относиться к исламу после Беслана»).
И все же законы логики я нарушать не намерен. Из того обстоятельства, что два предмета не схожи в некоторых отношениях, никак не следует, что они должны быть различны и во всех остальных. Ислам разрешает многоженство. Но он против проституции, пропаганды порнографии и гомосексуализма. Неужели мы не имеем права отметить эти общие черты нашей морали? И если некий российский чиновник от образования воздержится от пропаганды абортов под влиянием не священника, а раввина, неужели это будет плохо?
«Мы озабочены и не согласны с попранием принципа соборности в связи с долгим отсутствием созыва Поместного Собора и передачи важнейших его функций Собору Архиерейскому.»
Что это за «принцип соборности»? Уже само сочетание латинского термина с церковно-славянским выдает несвятоотеческий модернизм этой конструкции. Какими канонами писано мирянам управлять Церковью? Церковь соборна — в смысле кафолична, полна Божией Истины и благодати (см. «Огласительные беседы» св. Кирилла Иерусалимского), а не в смысле демократического способа принятия решений.
Поместный Собор в 1917 году был возможен потому, что было гласное персональное членство мирян в каждом приходе. Поэтому было понятно, кто выбирает на Собор и кого. Вот если наши прихожане перестанут бояться ИНН и вообще регистраций, тогда и появится возможность выбора делегатов на Собор от мирян. Без этого нас ждет или очередной советский фарс с назначенными сверху «представителями», или насилие со стороны хорошо организованного меньшинства (хорошо натренированного в собирании подписей под подобными «Обращениями») над расслабленным и «безыдейным» (с точки зрения «подписантов») большинством.
Подведем итоги.
Ни один из пунктов «Обращения» не касается сути христианской веры. Речь идет об отношении не ко Христу, а к тому, что вне Христа. Полагаю, что различное отношение к нецерковным реалиям (религиозным, политическим или культурным) не должно порождать разделений среди самих христиан. «Предел Православия — есть чисто ведать два догмата веры — Троицу и Двоицу: Троицу неслиянную и нераздельную созерцать и ведать; Двоицу — два естества во Христе во едином Лице исповедать» (Преподобный Григорий Синаит. «Главы о заповедях и догматах», 26).
То, что считается болезненным искажением православия у авторов «Обращения», есть искажение не православной веры, а места Церкви в мире. И перечень таких искажений практически идентичен в «Обращении» и у меня.
Мы расходимся в конкретной диагностике, то есть в вопросе о том, больна ли именно наша Церковь и именно сейчас вот именно этой болезнью, и идет ли сейчас процесс обострения этой болезни или же все-таки выздоровления. Оптимизм и добрый взгляд на родную Церковь не является ересью, и потому его я анафематствовать не буду.
|
