Это наш путь

В 1989 году монастырь возвратили епархии, и там сразу закипела работа. За два года были восстановлены двухэтажная церковь и древняя колокольня. 4 ноября 1990 года, в день празднования в честь Казанской иконы Божией Матери, Алексиевский Акатов монастырь открылся как женская обитель.

Среди святынь монастыря — особо чтимая мироточивая икона Божией Матери “Живоносный источник”, мироточивая икона св. вмч. и целителя Пантелеимона, ковчежец с мощами святых.

Благочинная монастыря монахиня Елена (Золотухина)  окончила филфак ВГУ, в 1992 году поступила послушницей в Акатов монастырь, в 1995 году назначена благочинной монастыря.

— Матушка Елена, расскажите, как возрождается жизнь в обители?

— Восстановительные работы в монастыре начались в марте 1994 года. Сперва пришлось расчищать территорию и вывозить мусор, ведь до восстановления монастыря здесь был пустырь, который использовали под свалку для строительного и бытового мусора. Никаких зданий, кроме полуразрушенного храма и древней колокольни, не сохранилось. Начали восстанавливать храм и строить новый сестринский корпус и трапезную на старом фундаменте. Когда в храме уже можно было совершать богослужения, сюда приехали первые сестры. Их было меньше двадцати. 4 ноября 1994 года, на праздник Казанской иконы Божией Матери, в храме была отслужена первая Божественная литургия. Этот день считается днем возрождения нашей обители.

Среди первых сестер была и наша игумения матушка Варвара (Сажнева). Она приехала в монастырь в 1994 году послушницей. Здесь она приняла монашеский постриг в честь великомученицы Варвары. Она нам настоящая мать, очень добрый и искренний человек, болеющий за каждую сестру.

— Сколько сегодня сестер в монастыре и как строится их жизнь?

— В настоящее время у нас чуть более пятидесяти сестер. Жизнь у нас идет, наверное, так же как и во всех других монастырях. Послушание и молитва. Послушания у нас: служба, клиросное пение, много работы на хозяйстве. На территории монастыря есть зимняя теплица, мы в ней собираем урожай с февраля месяца. Мы выращиваем грибы вешенки. Есть и небольшой огород, на котором мы выращиваем помидоры, огурцы, другие овощи для монастырской трапезы. Вне территории монастыря, за городом, у нас есть хозяйство, где мы держим коров и коз и содержим небольшой земельный участок. Кроме того, сестры работают в нашей швейной мастерской, вышивают митры, облачения.

А еще у нас в монастыре есть ручной лебедь. Сестры его очень любят. Этот лебедь года четыре назад отбился от стаи — у него было повреждено крыло. Сестры нашли его и забрали к себе. Первое время он на всех шипел, поэтому его назвали Шипой, но потом привык. Сначала он жил на загородном хозяйстве. А когда в монастыре сделали маленькое озерцо, Шипу стали на лето забирать сюда, чтобы он мог здесь плавать.

— Принимают ли сестры участие в реставрационных работах?

— В восстановительных работах сестры принимают активное участие. В нижнем храме иконостас писался нашими сестрами, в верхнем храме сестры помогали писать иконостас. Кроме того, нашему монастырю был передан Введенский храм, который находится за пределами монастыря на нашей улице. Там сестры пишут иконы для иконостаса и аналойные иконы. Одна сестра еще до прихода в монастырь имела художественное образование, а другая окончила здесь, в Воронеже, иконописные курсы (сейчас это иконописная школа при Воронежской семинарии). По благословению нашего владыки они стали ездить на стажировку в Троице-Сергиеву лавру, чтобы приобрести там опыт иконописи.

— Матушка что бы вы могли сказать о женском монашестве сегодня?

—      Про все монастыри мне говорить сложно. Но про наш монастырь я могу сказать, что без этого места для многих наших сестер спастись было бы невозможно. Это наш путь, это наша родная обитель, и мы все ее очень любим. Я думаю, что задача  монашества, женского или мужского, всегда одна — это спасение. Это особый путь спасения. Кого-то господь призывает на путь спасения в миру, а кого-то — на путь монашеского служения. Но задачи остаются теми же. Конечно, сейчас их выполнять труднее, потому что духовная связь потеряна. И обвинять монастыри в том, что у них не хватает духовности, нельзя. Вспомним слова святителя Игнатия: “Слабый мир дает слабых монахов”. Мы все приходим из мира, а не с неба падаем. И все мирское — то, как и где мы жили, — так или иначе в нас есть, и нужно очень много потрудиться, чтобы этот мир — его дурную часть — из себя изжить. Сегодня в монастырях требуется очень много физического труда, потому что восстанавливаются они буквально с нуля. Духовный труд тоже есть — конечно, не такой, как в Нитрийских пустынях в древности, но тем не менее, по нашей мере, по нашим силам мы стараемся и делаем это искренне. Многое у нас получается далеко не так, как нам бы хотелось, и мы понимаем свою немощь. Но монастыри нужны. И те, кто сегодня обвиняет монастыри в каком-то несовершенстве, сами не видят своей духовной нищеты.